З.И.Иванова-Унарова,
искусствовед

Герои олонхо в изобразительном искусстве:
преломления во времени.

Непосредственный контакт между сказителем и слушателем в наше время происходит гораздо реже, чем этого хотелось бы. Современный человек часто знакомится с олонхо через литературу и искусство. Художник играет роль медиатора, но творческая личность редко ограничивается ролью иллюстратора, он передает свое личное восприятие по законам своего искусства.

Если эпическая форма олонхо в течение более чем тысячелетие со времени своего зарождения сохранила общий монументальный стиль, то в искусстве менялись направления и стили в пределах одного века. Образы олонхо вошли в ткань якутской живописи и графики с самого начала зарождения профессионального искусства, меняясь во времени.

Можно сказать, что уже сам героический эпос-олонхо представляет собой своего рода монументальный памятник изобразительного искусства с его гиперболически-визуальным описанием космического мироздания, меткостью характеристики портретных и пейзажных образов, накалом страстей батальных сцен. Достаточно вспомнить такое описание неба при создании Вселенной в олонхо “Кыыс Дэбилийэ”, как “таинственно недоступное лучезарно-белое небо, подобно замшевому таІалаю, сверху ниспадая, расширяясь, растягиваясь, сотворилось, оказывается” ( “саха киhитэ санаата тиийэн сабагалаан кербетех, сарыал манган халлаана диэн, сарыы тангалай курдук, таннары тардыллан, тараадыйан-тар5анан, айыллыбыт эбит”.( 4.с.73). Или вспомним, как была одета Сабыйа Баай Хотун в олонхо “Нюргун Боотур”: “На высокой шапке из меха бобра солнцем блестит бляха чеканного серебра. Радугой переливаясь, на ней красуется шитый красный узор”(2.с.25).

Точность изобразительных средств лексики олонхо создает яркую визуальную характеристику образов. Узорочье слов плетется как декоративный орнамент, за гиперболой выражений вырисовывается устойчивый образ-тип героя. С другой стороны, масштабность стиля эпоса, по-этика его художественного языка предопределяют своеобразие изо-бразительной трактовки эпических образов в произведениях якутских художников, созданных в разные исторические периоды.

1930-е годы были самыми трудными в истории советского ис-кусства. В условиях тоталитарного режима и контроля за творческой личностью наиболее безобидным и популярным видом творчества становится иллюстрирование книг, издание которых приобретает массовый характер.

Многие художники в этот период обращаются к иллюстрированию классики и выдающихся произведений народного эпоса. Были изданы грузинский эпос “Витязь в тигровой шкуре” с иллюстрациями Сергея Кабуладзе, “Давид Сасунский” с иллюстрациями Ерванда Кочара и калмыцкий эпос “Джангар”, оформленный Владимиром Фаворским. Волна увлечения фольклором захватила и якутского художника Петра Петровича Романова, который обратился к созданию изобразительных образов героев олонхо одновременно в графике и живописи.

В 1938 году в Москве была издана книга - олонхо Д. Говорова “Мюльдю Беге ” на якутском языке. Иллюстрации П. Романова к ней были выполнены в классическом стиле, что заметно в типажах героев, в стремлении приблизить героические образы к реальной жизни и сдержанная эмоциональная характеристика. В том же году художник завершил работу над картиной “Витязь с невестой”. В стилистическом отношении здесь прослеживается увлеченность художника русским искусством конца XIX века.

Особенно заметно влияние В.М. Васнецова как в самом названии картины, так и в выборе сюжета, сочетающего героику эпоса с лирикой. Большой формат картины, уравновешенность композиции соответствуют стилю эпического полотна, навеянного олонхо. Холодный колорит, обогащенный декоративным звучанием орнамента, станет общей тенденцией палитры якутской живописи и в дальнейшем. Пейзаж условный, скорей театральный, нежели реальный, обозначающий грань между двумя мирами. Нравственно-этическое содержание образов героев олонхо несет в себе утверждение национально-патриотической идеи, что было непременным условием в искусстве 1930-х гг.

Якутские графики 1960-1970-х гг, обратившись к глубинным истокам народного творчества, стремились философски осмысливать образы олонхо. При этом ясно видно, что у каждого художника свое индивидуальное восприятие и своя манера исполнения.

В олонхо важную роль играет идеал красоты в народном представлении и гипертрофированный внешний облик отрицательных персонажей. Следуя этому канону, Степанов создает образ сияющей красоты прекрасной женщины Кюн-Куо, не лишеннорй салонной красивости, если рассматривать данную картину как само-стоятельное произведение, но органично входящий в серию в контексте олонхо. Одежда, предметы материальной культуры этнографически достоверны.

Мировое Древо Аал Луук Мас является одним из центральных образов и в якутском олонхо, и в изобразительном искусстве. Из множества существующих сакральных значений Мирового дерева, почитаемых разными народами мира, в якутском олонхо и искусстве преобладает понятие его как древо жизни, древо плодородия и как центр Вселенной. Яркую характеристику священного дерева Аал Лук Мас мы находим в олонхо Ала Булкун (сказитель Т.В. Захаров-Чээбий, запись В.Н. Васильева). Затейливый язык олонхо жи-вописует образ восьмиветвистого могучего дерева, выросшего в самом центре широкого аласа, “с серебряной чешуйчатой корой”, “с серебряными шишками подобно ожерелью на шейке чороона”, “с серошелковыми листьями, с зеленошелковой хвоей”(1 .с.12. Пе-ревод мой З.И.) Проникая в Верхний и Нижний миры “сэттээх мас”, т.е. сакральное дерево, становится сотворцом Природы.

Изобразительным его аналогом является полотно «Аал Лук Мас (Мировое дерево)» Тимофея Степанова. Стержнем Вселенной является Мировое дерево, а центром - Срединный мир. Обратим внимание на то, что в произведениях художников, навеянных мотивами или сюжетами олонхо или иллюстрирующих его, отсутствуют пейзаж в привычном понимании жанра живописи. В картине Степанова пейзаж заменяет Аал-Луук -Мас, воспринимаемый как символ Природы. Птицы и звери, цветы и травы несут сакральную символику. Богиня Айыысыт, сидящая в дупле священного Дерева, кормит благодатным молоком будущего Богатыря. Корни дерева проникают в мрачный Нижний мир, полным контрастом которого предстает сияющий Верхний мир. Художник создает картину мира, со-ответствующую народному представлению о мироздании, сохраняя при этом образный стиль олонхо. С одной стороны, это глубоко на-циональное мировосприятие народа саха, с другой, если вспомним, что фольклор всех народов мира сохранил образ Мирового Дерева5, то вырисовывается общечеловеческая картина мира с универсаль-ным представлением о жизненных ценностях.

Образ священного дерева глубоко вошел в сознание якутских художников и невольно ассоциировался с олонхо, каждый раз при-обретая свою особую символическое значение. Серию линогравюр В. Васильева “Старые якутские мастера” предваряет нарядный лист “Аал Луук Мас”, что свидетельствует о желании художника разобраться в истоках народного искусства саха, корни которого он видит в героическом эпосе-олонхо. Мировое древо, в которое всмат-ривается человек, заключено в оболочку «мирового яйца». Яйцо - еще один популярный народный образ, к сожалению, мало затронутый в искусстве. У Михаила Михайловича Носова есть картина “Танец древних якутов” (1946), ранее не выставляемая по причине “стилизации и отвлеченного декоративизма”.

На самом деле это одно из лучших поэтических произведений художника, влюбленного в народное искусство: под фантастическим деревом с изящными листьями, с духами, обитающими в кружевных гнездах, ведут хоровод якуты в старинных костюмах. Юрий Вотяков в 70-х годах не видел этой картины, но удивительным образом его “Старое дерево” пере-кликается с картиной Носова. Оно тоже несет в себе доброе начало и тоже населено таинственными духами. В дальнейшем образ свя-щенного дерева приобретает в графике Вотякова иное звучание, преломляясь через призму личной судьбы художника. В рисунках “Древо-страж” (1975) “Реквием” (1976) появляются беспокойство, боль, скорбь прощания.

В произведениях современных молодых художников образы олонхо сливаются с поэзией народного фольклора, со сказочными образами. Они ищут иные пути в искусстве и так называемый “саха авангард” опирается на глубокие народные корни, облекается в новые формы.

Таким образом, герои олонхо и сюжетные мотивы в якутском изобразительном искусстве претерпели эволюцию в зависимости от требований времени их создания и индивидуального почерка художника. Олонхо является основным фондом национальных ценностей, откуда черпают мудрость, образность, сакральный смысл вещей и явлений художники – сотворцы.

Литература:

1. Ала-Булкун. Якутское олонхо. Образцы народной литературы якутов. Сказитель Т.В.Захаров-Чээбий. Запись В.Н. Васильева. Якутск:1994

2. Нюргун Боотур Стремительный. Якутский героический эпос олонхо. П. Ойунский. Перевод В. Державина. Иллюстрации Э. Сивцева, В. Карамзина, И. Корякина. Якутск: 1975.

3. Плотников В.И. Фольклор и русское изобразительное искусство вто-рой половины XIX века. -Л., Художник РСФСР: 1987

4. Якутский героический эпос “Кыыс Дэбилийэ”.//Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока. – Сказитель Н.П.Бурнашев- Н-ск-Наука:1993.

5. См. Дж.Дж. Фрэзер. Золотая ветвь.