Официальные документы   Языковая политика   Новости   Героический эпос "Олонхо"   Культурное наследие   Музей музыки   Культурный туризм   Научные исследования   Образование и культура   Словари   Культура народов РС(Я)   Публикации по культуре   Творческая группа   Планета "Ойунский"

«Многие заметили, что миром правят идеи... Идей всегда бывает много. Но правят именно те идеи, которые исходят не от людей, а от Господа Бога Единого, Всемогущего. А народы – носители этой идеи в данный отрезок времени – становятся как бы богоизбранными, к ним нисходит некая высшая сила, они сплачиваются вокруг идеи и обретают десятикратную силу духа и тела, явно превосходя всякие иные неорганизованные племена, погрязшие в противоречиях, внутренних распрях.

Но было бы все очень просто и раз и навсегда ясно, если бы был только свет...».

Из послесловия автора романа «По велению Чингисхана» Николая Лугинова к московскому изданию. 2001 год.

С Николаем Лугиновым мы договорились встретиться в Литературном музее, носящем имя Платона Алексеевича Ойунского, одного из самых почитаемых в Якутии писателей и государственных деятелей, основоположников Якутской республики. Николай Алексеевич руководит музеем вот уже лет 16. В этом есть и своя символика: он продолжатель дела Ойунского не только в литературе, но и в продвижении, изучении литературы и языка саха. Платон Алексеевич своей подвижнической деятельностью в духовной и государственной сферах заложил основы научного изучения истории и культуры народа саха. Он — основатель и первый директор Института языка, литературы и истории республики. А сегодня, в начале ХХI века, Николай Алексеевич, народный писатель Якутии, сопредседатель Союза писателей Российской Федерации, в руководимом им музее, образно говоря, не только собирает и хранит, но и изучает, исследует глубокие корни духовной жизни родного народа. Здесь проходят встречи, вечера, и не только литературные, собирается общественность по волнующим ее вопросам.

На улице термометр зашкаливает за + 30 градусов Цельсия. А в кабинете директора Литературного музея прохладно и уютно. Тема нашего разговора с Николаем Лугиновым: духовность, культура, история и литература.

Рядом с кабинетом директора за стеклянной витриной – книги о языке саха, чудом сохранившиеся номера первого журнала на якутском языке «Саха сангата» (1913), издания на латинице, знаменитый словарь якутского языка Э.Пекарского, репринтного 50-х годов ХХ века издания... На стендах фотографии величайших олонхосутов, основоположников якутской литературы А.Кулаковского и П.Ойунского, народных писателей – «могучей кучки», на протяжении многих лет задававших тон общественной и культурной жизни республики, знаменитые наши ученые... Здесь каждый снимок, документ, рукопись, раритетный экспонат — будь то искусно сделанный чорон, или редкая книга — все дышит историей и они, любовно собранные, создают духовную картину мира Якутии и народа саха, всех якутян. Все пропитано духом творчества, богатством цветистого якутского слова.

И мы начинаем наш разговор с основы основ якутской культуры, с героического эпического наследия народа саха – Олонхо.

Олонхо – основа якутской культуры

Жизнь, устроенную в этом изменчивом срединном мире

Тридцатью пятью племенами-родами,

Воспели словами Олонхо почтенные старцы,

Великие Олонхосуты

С пожелтевшими от веков

Седыми волосами....

Из олонхо П.А.Ойунского «Ньургун Боотур Стремительный». Пер. В.В.Державина.

- Николай Алексеевич, Платон Алексеевич Ойунский в далеких 20-30-х годах прошлого века выбрал олонхо «Дьулуруйар Нюргун Боотур» и решился изложить его в литературной обработке. И, тем самым, устный памятник словесности превратился в символ Якутии. Якутия – земля Олонхо.

- Для якута олонхо – основа основ, основа мироздания. В олонхо заложено глобальное видение мира. Вот это и есть та традиция, сохраняющаяся до сих пор и связывающая нас с глубинной памятью народа. Вот откуда берет свое начало не только культура саха, но и очень многих народов. Представьте XVI или XVII века. Время до прихода первых казацких отрядов. Якуты, саха жили оторвано от мира, всего остального мира. И сформировались, созрели здесь, на этой земле, как самодостаточная нация, культура. Без соседей, затерянные по долинам великих рек, на аласах, в тайге и тундре. Еще раз подчеркиваю – без соседей, практически одни в этом суровом мире. И не только выжили, но и сумели развить в себе планетарное видение. География, природа повлияли на философию народа. Народы Севера: эвены, эвенки, долганы, юкагиры воспринимались как свои, не как отдельная цивилизация, народ, а именно как близкие родные люди.

- В детстве Вам доводилось слышать олонхосутов...

- В моем детстве олонхо было реальностью. В селе Тыайа, на моей малой родине, было много олонхосутов. Когда мне было лет 10-11, я стал свидетелем конкурса среди олонхосутов. Участвовало человек десять. Увлекательнейшее действо! До сих пор помню особую атмосферу этого состязания людей духовных. Их отношения друг с другом. Добросердечные шутки. Видимо, каждый олонхосут описывал своего главного героя в чем-то похожим на себя. Походкой ли, привычками ли, поведением, своими известными народу причудами — в каждом ведь была своя особенность. Люди подшучивали на эту тему.

- Олонхо для народа значило очень много. Это театр, действо, Знание о мироустройстве... В чем его сила? Почему до сих пор олонхо актуально, я имею в виду, что олонхо так же реально, как и в Вашем детстве?

- То, что сохранилось олонхо – это само по себе феномен, требующий изучения. Олонхо – это не один акт или песня, музыкальное произведение или философский трактат. Олонхо – симбиоз сложнейших сфер духовных переживаний. Именно олонхо сохранилось так потому, что были истинные ценители олонхо: и олонхосуты, и люди, глубоко понимающие, воспринимающие его. В народе всегда был довольно массовый слой людей, прочувствованно, глубоко понимавших сюжетное действо олонхо и мастерство олонхосута. Они чутко воспринимали весь диапазон переживаний, который выражал олонхосут. Были и очень тонкие ценители, которые организовывали прослушивание олонхо, поощряли олонхосутов. К ним относились состоятельные люди, элита якутского общества. Они повсеместно поддерживали олонхосутов, в итоге возникала атмосфера всеобщего интереса и одобрения. Умели выделять самых лучших исполнителей-импровизаторов, которые становились зваными, желанными гостями в далеких улусах. Это очень поощряло олонхосутов и создавало дух здоровой состязательности между ними. Якутское общество в художественном и духовном плане было высокоорганизованным, умело ценить слово — философское, художественное, духовное. А мы, поколение людей советского периода, воспитанные в высокомерном и пренебрежительном отношении к народному творчеству, не вполне понимали и не ценили этот аспект.

- Можно ли сказать, что олонхо как цементирующее, объединяющее начало повлияло на культуру Якутии ХХ века?

- Олонхо – по сути, это симбиоз разных видов искусства: и литература, и театр, и музыка, и мысль философская, космогоническая. Особенность якутской культуры, ее успехи – все это в той или иной мере благотворное влияние олонхо. Склонность к эпическому выражению, эпическим сюжетам, формам в якутской литературе, успех якутской поэзии ХХ века в переводе на русский и другие языки, которой дали высокую оценку в Советском Союзе и в мире, мировой успех Саха драматического театра – корни идут далеко, вглубь веков. Это не феномен развития последнего времени. Или, скажем, музыкальное искусство, изобразительное искусство – все вышло из олонхо.

- А как олонхо повлияло на Ваше творчество?

- Эпичность, попытка к глобальным обобщениям – все это неспроста. Почему Чингисхан создал великий монгольский Ил? Мое видение мира, конечно же, выросло из глубинного национального своеобразия художественного восприятия мира.

- Как Вы относитесь к утверждению, что народ саха дал миру олонхо?

- Олонхо ценно тем, что становится достоянием мирового культурного пространства. После признания олонхо ЮНЕСКО — это очень большая ответственность — нам бы не сбиться, помнить о его ценности, достойно подать, не в угоду зрелищности и эксплуатации темы олонхо. За этим надо «тонко» следить. Великое дело опошлить легко. В угоду сиюминутным задачам: мультфильмы, театральные постановки... Очень важно сформировать художественный совет, который бы решал, следил за этим. Главная опасность для олонхо – упрощение, массовая декорация, легкий способ выделиться. Такие вещи для олонхо губительны и опасны. Надо относиться к нему как к материальному, духовному достоянию. Подчеркиваю, как к достоянию.

Язык наш родной и об опасностях нового века

«Молодой якут гораздо быстрее усвоит русский язык и русскую грамматику в том случае, когда он заранее будет подготовлен в знаниях родного языка, который и будет служить исходным пунктом дальнейшего лингвистического похода его.

Благодаря богатству и разнообразию форм якутского языка можно выразить на нем мысль легко и свободно, потому-то он и вытесняет другие языки».

А.Е.Кулаковский. Якутский язык. 1925 г.

- В прошлом году мы отметили почти четыре века совместной истории в составе Российского государства. Современная якутская культура испытала мощнейшее влияние русской культуры.

- Современная якутская культура выросла в лоне русской культуры, от этого никуда не уйдешь, поскольку мы двуязычные. Народ саха, якутская интеллигенция после вхождения в состав Российского государства выбрали путь двуязычия. Русское и якутское — это взаимодополняющие начала. Двуязычие дает большое преимущество. Но и как во всяком симбиозе, соединении обязательно должна быть золотая середина. Если она существует и ее достаточно, то, на мой взгляд, это является для его обладателя идеальной ситуацией для развития, творческого и духовного роста. Конечно, в современном обществе, особенно, городской среде, слишком превалирует русское воспитание. И для подавляющего большинства русская культура является основной, а якутская – дополнительной. В этой сфере очень силен элемент маргинализации воспитания.

- Николай Алексеевич, а как Вам видится прошедший век для якутской культуры? В 2000 году мы отмечали столетие якутской литературы.

- Я не согласен, что якутская литература насчитывает всего лишь сто с лишним лет своего существования. Это — дата развития только лишь письменной современной литературы. А якуты имели древнейшую письменность. В развитии любого общественного явления есть периоды развития, депрессии или деградации. Также и здесь. Вспомните забытый сурук-бичик – письменность. Письмена на камне Кюл-Тегина — а это VII век — можно понять на современном нам якутском языке. Саха — интеллигентный народ. Почему я так считаю? Здесь я повторюсь. Но это важно. Это, прежде всего, потому, что саха умеют ценить слово, мысль, превозносят слово. Это мы видим в уважительном, почтительном отношении народа к олонхо и олонхосутам. Были ревностные ценители слова, то есть существовала благотворная высокоразвитая, интеллектуальная среда. Был широкий круг истинных ценителей и слушателей олонхо. На уровне лучшего театрального зрителя умеющих воспринимать, понять и оценить. Умеющие различать философский накал олонхо от цветистой, но поверхностной речи тамады. Вот благодаря таким качествам мы и сохранили до наших дней олонхо.

- Среди общественности бытует мнение об угрозе исчезновения языка. Вы согласились бы с таким мнением?

- Это от лукавого. Не исчезнет. Пытаются напугать и сами выступить регуляторами, спасителями. Народ, у которого есть развитое художественное слово, высокая поэзия, драматический театр, и в каждом из этих областей образцы мирового уровня, литература мирового уровня, никогда не исчезнет. Я твердо убежден, что придет время, когда станет модным понимать и владеть этим языком. Пенка общества бросается овладевать глобальным восприятием мира, а основная часть, на которой покоится национальная культура, будет больше всего ценить национальное восприятие, особенности национального видения мира и то, что отличает нас от других.

- А что еще можно сделать для сохранения языка?

- До массового сознания должно дойти, что человек, не владеющий родным языком, не сможет сделать полноценную карьеру. Только человек, читающий и понимающий классические произведения на языке оригинала, может стать успешным, в том числе и в технических науках, освоении нанотехнологий. Я говорил выше о значении двуязычия и балансе в знании русского и якутского языков. Ибо сила двойного восприятия, равнозначного восприятия на двух языках дает ни с чем не сравнимое преимущество перед человеком одномерным, то есть – моноязычным.

- А как технические новшества — компьютеризация, Интернет повлияют на этот процесс?

- Надо умело пользоваться этими доступными, ставшими массовыми техническими новшествами. Есть другая более опасная вещь. Доступность, легкость клипового видения окружающего мира порождает измененное, как говорят, клиповое сознание, то есть лоскутное, не цельное восприятие. Это приводит к полной маргинализации общества. Человек глобализированный, не владеющий истинными знаниями, обо всем информирован, но поверхностно, он не способен обобщать и составлять свое мнение. Человек становится чем-то третичным, вторичным, легко управляемым, подпадающим под влияние. Теряет свою индивидуальную духовную сущность. Маргинализированное видение культуры и всего окружающего, поверхностный взгляд, неполное восприятие – опасности нового века.

- Неполное восприятие — что Вы имеете в виду? Современный человек должен опасаться подпасть под влияние масс-культуры?

- Современный человек должен стремиться к полноценному восприятию, ибо информация, нахватанная со всего, да понемногу, создает неполную, усеченную картину мира. И основываясь на своих скудных знаниях, считая их достаточными, чтобы судить обо всем, можно оказаться неполноценной личностью с ущербным восприятием – вот этого надо опасаться. От упрощения к опошлению – один шаг. Надо опасаться стать неполноценным, сотканным как бы из лоскутков, порой как бы стройно набранных знаний, но неполных, и заведомо искаженных, неверных, в той же сфере культуры, духовности, философии. Это сказывается не только на творческом потенциале, возможностях раскрытия способностей, но и в человеческом плане воздействует отрицательно: в поведении, личной жизни. Чаще такой человек – неудачник, у него неполноценная карьера, неполная семья.

История человечества – это история империй

«... Был же в древности великий тюркский каганат, куда входили бесчисленные племена! Был... Но отчего-то и он не устоял во времени. Может быть, сами люди столь несовершенны, если всегда рубят сук, на котором сидят, и какое мироустройство им ни подай – они затребуют другого и скорей всего привычного... – мучительно переживал Тэмучин свое одиночество, свой одиночный полет. – Может, мне уйти от людей и заняться, как старик Джаргыдай, кузнечным делом? – Тэмучин улыбнулся нелепой и панической мысли. – Так не бывает. Нет пути назад...».

Николай Лугинов. По велению Чингисхана. Книга первая. Глава восемнадцатая «Думы об Иле».

«И когда хаган одарил особо отличившихся тойонов дорогими подарками и освободил каждого из них от ответственности за девять тяжких проступков, то эти достойные люди подумали каждый про себя, что никогда и не совершат их во имя оправдания своей свободы и ханского доверия. Эти незаурядные люди подобно столбам и стропилам понесли на своих плечах кровлю великого Ила, под которой нашли свое пристанище народы и люди».

Николай Лугинов. По велению Чингисхана. Книга вторая. Глава тринадцатая «Великий курултай».

- Николай Алексеевич, 17 последних лет Вашего творчества связаны с историей, великой историей Азии. Что для Вас история?

- В историю я пришел как математик. Состоялся в ней, наверное, тоже как математик. До сих пор у меня так – все строго иерархично. Все основано на точных подсчетах. Для меня важнее истина, опирающаяся на незыблемые аксиомы. Выбираю бесспорное. Что касается гуманитарных наук – их отличает субъективность. На строгий взгляд эта субъективность слишком велика. В их восприятии мира много произвола. Гуманитарий не складывает, не доказывает историю из фактов, а вначале вырабатывает какую-то интересную лично для себя идею восприятия мира и истории, и только потом начинает собирать подходящие под нее факты. Только те, которые подходят под его идею. А про те, которые не подходят, он может даже не упоминать. Он не сталкивает лбами факты, как бы сделал здоровый исследователь-технарь. Такая наука в большинстве случаев крайне субъективна. Хотя она имеет и свои преимущества. История – самая зависимая наука. Всегда связана с политикой, с доминирующим на определенном периоде жизни видением мира, выполняет почти всегда политический заказ. История пишется под какую-то идею. Первенство идей, народов, завоеваний. Вот и получается, что переписываем историю до наших дней. И многие изначальные факты утеряны или искажены до неузнаваемости. История многих народов выдумана под политический заказ. И эта, выдуманная история, по прошествии веков воспринимается как единственное толкование, трактовка. Новые поколения вынужденно видят мир под этим углом.

- А тогда как Вы оцениваете историю Якутии?

- История Якутии тоже написана в таком ключе.

- Николай Алексеевич, Вас знают как приверженца имперской идеи. В романе Чингисхан строит «кровлю великого Ила, под которой нашли свое пристанище народы, люди». Еще 10 лет назад в интервью, опубликованном в журнале «Илин», Вы говорили так: «Все религиозные учения имеют в виду уникальность человеческой души, жизни, что каждый человек имеет божественное предназначение. Исходя из этого думаю, что становление таких больших государств, которые называются империями, и от которых зависит жизнь огромного количества людей и судьба огромного пространства земли, этот процесс их возникновения и разрушения... для этого должен быть некий высший замысел, который ведет историю общества. От высоты к высоте, от трагедии к трагедии». С тех пор прошло немало лет. Вы закончили свой роман, посвященный «потрясателю Вселенной». А изменилось ли Ваше мнение о роли империй в истории человечества?

- Я еще более утвердился в своем мнении. Это вопрос очень глобальный, всеохватный. История империй, имперская форма правления – это и есть история человечества. История их возникновения, бытия, расцвета, угасания и развала, потом продолжения в том или ином виде или совершенного исчезновения – это и есть история человечества. Человек вообще-то, прихожу к мысли, верх субъективизма. Реальное, объективное отрицает, а от этого реальность-то все равно не меняется. Вот, скажем, в советское время понятия империи, империализма были как бы связаны с чуждым нам миром. Нам так казалось, потому что нас в этом убеждали, начиная со школьного возраста. Империализм – вне нас, не у нас. Это захватническая, агрессивная политика. На деле, Советский Союз сам был империей. Вся коммунистическая идея превратилась в коммунистическую империю. Борьба за мир, движение против войн – это, конечно, хорошо, если ее проводить за границей, особенно у конкурентов. Но, борясь за мир в собственной стране как было у нас, можно вообще деморализовать собственное общество, остаться без армии. Армия — гарант благополучной жизни. Так было, есть и будет в будущем. Сила – гарант. Вырвав из контекста мысль, утверждать одно, давать определение, конечно, это чревато большими последствиями.

- Россия, в том числе и современная Россия – продолжение монгольской империи?

- Об этом и говорю. Это трудно воспринять людям, воспитанным в расовых предрассудках: как, дескать, раскосые, скуластые монголы — предки русских, а значит, и Российской империи?! Сразу поверить в то, что русский человек по крови из хунской, точнее, тюркской среды, по воспитанию, по мировосприятию, традициям своим вырос из той монгольской эпохи, из среды совершенно другого народа и другой расовой принадлежности, иной государственности, трудно. Трудно переварить. Но это так и есть. Российская империя выросла и окрепла, вышла из мира, сферы монгольской империи. Русское государство было частью, автономным образованием Монгольской империи. Российская империя полностью переняла всю государственную идеологию, государственный строй, методы, политику государственного строительства Монгольской империи. Это очевидно. С точки зрения, скажем, освоения огромных пространств Сибири и Севера. Как могли казаки с отрядами в 20-30, пусть 50 человек, пройти, освоить территорию Восточной Евразии до Тихого океана и часть Америки – Аляску? Они не встретили практически никакого сопротивления. Так не бывает. А объяснение просто: казаки восстановили временно распавшуюся государственную систему. Кстати, многие казаки тогда были татарами или были татарских, тюркских корней, свободно владели языком. Они объединили земли бывшего великого имперского образования в истории человечества на новой основе. Народы Сибири, в том числе и якуты, восприняли приход отрядов казаков именно как посланцев Юрюнг Ыраахтаагы (царя Белой Орды).

- В учебниках истории Российская государственность начинается с Киевской Руси.

- Киевская Русь, как мы знаем, была небольшим государственным образованием, состоявшим из удельных княжеств. Это не вся Россия. Киевская Русь – лишь малая часть России, и связывать истоки России только с Киевской Русью – ошибочно. Понятие Россия – намного шире и объемнее. Это мнение сейчас разделяют многие историки. Сибирь – это не завоеванная территория, это часть исконных имперских земель. Монгольское государство – это не «нижестоящая», не варварская цивилизация. Нельзя так делить: выше, ниже. Кто мерил, чем мерил? Вот, думаю, согласитесь: военная организация и качество вооружения армии всегда говорят об уровне развития страны, технической мысли. Монголы имели порох, снаряды, метательные машины, огнеметы. И в этом отношении они были на полтысячи лет впереди всей планеты.

- Ваш Чингисхан – сильная личность. Мудрый и жесткий, справедливый и дальновидный правитель. Огнем и мячом устанавливает порядок. Всегда ли цель оправдывает средства?

- Оправдывает ли цель средства? Это расхожее выражение. «Все должно быть максимально безгрешным. Или никакие средства не оправдывают...». На самом деле, все это от лукавого. Средства и цель – реалии жизни человека. Как я говорил, оттого, что ты против войны, мир не придет сам собой. Надо считаться с реалиями. Иных способов достижения цели в большой политике, как насилие, до наших дней неизвестно. Югославия, Афганистан, Ирак... Чуть что, выдвигается военный флот, проводятся учения в кризисном районе. Прогресс в этом вопросе сомнителен. Что же такое «цивилизация»? Цивилизация – это отношение человека к человеку. А это, как видим, из нашей современной истории, все хуже и хуже. Манипулирование сознанием человека стало массовым явлением. Очевидные явления трактуются совершенно превратным образом. Создается впечатление, что в век массовых телекоммуникаций можно любую идею человеку влить... Чаще так получается.

- Что Вы могли бы сказать о роли личности в истории?

- Личность – главный проводник божественного провидения. Промысел божий. Посредством личности это делается. Недооценка роли личности всегда чревата. Это во всех сферах, будь то политика, наука или искусство. Во всем предопределяют будущее отдельно взятые личности. Но никак не коллектив, не общество, что-либо обезличенное.

Вера и религия

... В сединах белых, как молоко,

В высокой шапке из трех соболей,

Украшенной алмазным пером,

Говорят – восседает он,

Говорят – управляет он,

Белый Юрюнг Аар Тойон...

Из олонхо П.А.Ойунского «Ньургун Боотур Стремительный». Пер. В.В.Державина.

«Первая статья Чингисова кодекса-джасака гласила: «Повелеваем всем веровать в единого Бога, творца неба и земли, единого подателя богатства и бедности, жизни и смерти по Его воле, обладающего всемогуществом во всех делах».

Эренжен Хара-Даван.

«Когда дурной обычай переходит разум, остается одно: во имя спасения многого выжечь малое огнем и мечом. Как их всех объединить, когда керэиты – несториане, найманы – и несториане, и буддисты, татары и чжурчжены – шаманисты, тангуты – «красные буддисты», уйгуры – буддисты-хинаянцы, несториане, «лесные народы» — тюрки и мы, монголы, с древних пор исповедовали Тэнгри – отца небесного и потому осуждаем нарушение клятвы, обман доверившегося и предательство.

Этого не велит делать нам всевышний Тэнгри. Так почему же не объединиться в великий Ил вокруг одного закона – справедливого и благородного, основанного на древних, обкатанных временем обычаях, общих для многих народов или близких по духу, и быть послушными ему. Пусть каждый поклоняется своему богу-сыну, но все подчиняются единому порядку».

Николай Лугинов. По велению Чингисхана. Книга вторая. Глава восьмая «У истоков великого джасака».

«Но он (шаман Тэб-Тэнгри – О.С.) словно и не нуждался в ясном ответе на свой вопрос и продолжал:

– В этом видении верхние доверительно сказали мне, своему детищу: «Вы, монголы, собрали много родов воедино и тем положили исток великому Илу. Мы, верховные божества, назначаем вашим хаганом до поры до времени Тэмучина, известного под славным именем Чингисхан. Передай это», – сказали они!..

Николай Лугинов. По велению Чингисхана. Книга вторая. Глава тринадцатая «Великий курултай».

- Николай Алексеевич, Вы в романе пишите: «Хан пробудился до света и лежал, видя в дымоход сурта, как начинает озаряться небо. Он ценил свои утренние мысли и считал, что их дарует Бог» («По велению Чингисхана», книга первая, глава двенадцатая «Купец Сархай»). А что лично для Вас вера?

- Религия — сложнейший вопрос. Религиозное сознание присуще всем. Я не исключение. Глубоко почитаю, признаю Всевышнего и считаю себя верующим человеком. Мои родные: супруга, дети, внуки – все крещеные.

- Якуты воссоединили в себе, в своем миропонимании языческую веру и православное христианство. Как Вам видится это соотношение?

- Древней основой якутской веры было тенгрианство. Источники говорят о том, что тенгрианство – единобожие, древнейшая религия человечества. Тенгрианство как религия более полно сохранилось у нас. В остальном мире, в тюркском мире вытеснено другими религиями: буддизмом, исламом. Православие относилось и относится к тенгрианству более снисходительно, чем другие мировые религии. Поэтому у народа саха оно сохранилось и мирно уживается с православной верой.

- Тенгрианство – это единобожие. В якутском языке есть слово, обозначающее Бога – Тангара.

- По представлению наших предков это религия, почитающая Бога-отца, творца всего сущего. Потому Христос ближе к нам, саха, менталитету и вере нашего народа. Религиозные представления саха совпадают в своей основе с христианством. Христос – Юрюнг Айыы Тойон. Тангара.

О литературном творчестве

Человеческое слово – стрела.

Якутская пословица

Я прорицаю тайны бытия

И расщепленных атомов характер.

Рожденье цвета ощущаю я

И различаю густоту галактик.

Невиданные земли предо мной

Ложатся в удивительном сверканье.

Из стих. «Звучание тайги» Сем. Данилова

- Вначале было Слово (Вначале был Логос. И Логос был у Бога. И Логосом был Бог). Верите ли Вы в силу Слова?

- Это очевидно. Глобальное воссоздается только посредством Слова. И в современном мире, будь то кино или компьютерные технологии. Внимание к Слову, попытка углубленного восприятия Слова – за этим кроется большая перспектива. Вот, например, многие идеи, учения в истории человеческого сообщества остались недопонятыми, а это привело к ошибочным шагам. Все из-за того, что не смогли использовать потенциал слова, понять информацию, которая заложена в Слове. Мысль закодирована в Слове. Внимательное отношение к Слову необходимо всем, не только писателям. Человечество должно научиться вовремя извлечь закодированное в Слове мысль, идею, чтобы использовать в обиходной жизни.

- Литература – это труд тяжкий или «рука сама выводит нужные слова»?

- Настоящая литература – это тяжелый труд. От тяжелого труда бывает мало удовольствия. Больше обязательств, при том, что обязанность слепая, бескорыстная. Особенно в наше время. Это работа вопреки. Значимость литературы в том, что воздействие ее на человека, личность очень сильно. Литература воздействует на подсознание. Литература формирует человека, значит, через человека формирует и облик мира.

- В этом смысл литературного творчества?

- Скорее всего, в том, что литература всегда остается над людской суетой... В этом высший, надмирный смысл литературного творчества. Слово все-таки дается свыше. Божественное Слово. Божественной природой Слова выражаются идеи, реализовывают которые избранные личности.

-- Кого Вы бы назвали своим литературным учителем или учителями?

- На каждого образованного человека воздействуют множество идей, а, значит, и умов, с которыми он общается посредством книг. Каждая книга оставляет след, отзвук, участвуя тем самым в формировании сознания человека. Особенно это важно для писателя. Огромное количество авторитетных имен разных времен принимают участие в работе писателя. Для меня это Бартольд, Владимирцев, отец Иакинф, Хара-Даван, Вернадский, князь Трубецкой, Лев Гумилев и многие другие.

- Николай Алексеевич, роман завершен. Каковы сегодня Ваши помыслы, о чем Вы мечтаете? Есть ли у Вас мечта?

- Для себя я ни о чем не мечтаю. Я сделал все, что мог. К сегодняшнему моменту. То, что удалось... Я доволен этим. И что запланировал – я все совершил. Есть, конечно же, планы. Главная моя мечта – чтобы якутская литература, якутская культура продолжали подпитываться, обогащаться выдающимися талантами. Это главное. Для меня, во всяком случае. Я радуюсь каждому, кто так или иначе проявляет свой талант во имя процветания родной культуры. Горько то, что занятие литературой, культурой совершенно не вознаграждаются по достоинству и значимости в жизни человека, гражданина, личности и общества, страны. И в такой ситуации заниматься литературой, культурой очень сложно. Но настоящее делается вопреки. Время нынче такое.

Записал О.Сидоров

Июль 2008 г.

Один день писателя и главное дело его жизни

Что такое писать роман? И вообще, как создается литература? «Из какого сора растут стихи...»

Можно ли ответить на эти вопросы? Задался я такой целью при нашей очередной встрече с писателем. Как строится его рабочий день? Например, сегодняшний, ничем не примечательный, один из осенних сентябрьских дней.

Я знаю, что Николай Алексеевич, начинает свой литературный рабочий день ранним утром. Был тому свидетелем. Вспоминаю нашу поездку с Николаем Алексеевичем в Монголию.

1999-й год. В Улан-Баторе, уставшие после долгой и насыщенной впечатлениями поездки и сытного ужина с монгольскими супом, мантами и соленым чаем, мы расположились отдыхать в квартире монгольского журналиста Бадара. На следующее утро, когда я проснулся, Николай Алексеевич уже давно работал. Было около 7 часов. За окном кричал продавец молока, предлагая свое самое лучшее молоко на свете. А Николай Алексеевич уже заканчивал третью страницу рукописи одной из притч своего романа.

Это была замечательная поездка. И Николай Алексеевич часто вспоминает ее: степные просторы Монголии, добродушных и гостеприимных хозяев степей – кочевников, нашего друга Бадара. С ним я познакомился в Улан-Удэ и после наших бесед об истории Монголии, Азии, Чингисхане он любезно согласился организовать нашу поездку к сердцу монгольского мира – к тому месту, где когда-то стоял город Каракорум, столица могучей Монгольской империи.

В тот день, перед выездом к Каракоруму, мы долго не могли уснуть в предвкушении встречи с древней и загадочной историей. И выехали в неблизкий путь — длиной в 400 километров — чуть свет. Следует заметить, наш гостеприимный хозяин не зря гордился своей, недавно купленной в российском Владивостоке «Тойотой Кариб», машина с честью выдержала наш протяженный маршрут, который начался ранним утром под ярким сиянием на южном темном небе Утренней звезды. Той Утренней звезды, которая светила и Николаю Константиновичу Рериху в его путешествиях по странам Азии, и много столетий до него многочисленным воинам самого Чингисхана. Может быть, и он стоял под этим небом, как мы, и говорил сам с собою, как описал Николай Алексеевич в своем романе «По велению Чингисхана» (первая книга, глава восьмая «Новые силы»): «Сможет ли он когда-либо вот так просто идти по степи, смотреть на звезды, видеть в них мирный лик своего отца, не взывая к нему о помощи? Именно идти, а не скакать, подскакивая на крупе коня и вдыхая запах его пота, шагать себе, постигая суть своего пути...

Может, поэтому он и любит ночь, что лишь под звездным небом становится самим собой: беззащитным, каким осознавал себя с первых шагов…».

Может быть, у нас, в Якутии, звезды не так близко, как в степях Монголии, но светят они так же ярко. «Звезды на небе казались налитыми, будто зрелая ягода: вот-вот посыпятся вниз!» (первая книга, глава десятая «Отбор войска»). «Правда?», – спрашиваю Николая Алексеевича.

Он отвечает: «И небо ближе. И звезды сияют ярче».

Мы опять мысленно возвращаемся в тот 99-й год. Вспоминаем о Монголии, о Хар Хоруме или Хара-Хорине, как называют сами монголы известный всем Каракорум, развалины которого в 1889 году открыл известный сибирский исследователь и общественный деятель Николай Ядринцев.

Каракорум был основан в 1220 году в верхнем течении реки Орхон, впоследствии, уже после переноса столицы Монгольской империи в Пекин, постепенно пришел в упадок. Его уже нет. Когда мы приехали на место города, оказалось, что на самом деле мы ехали побродить не по руинам даже, а по холмикам, которые когда-то были роскошными дворцами и улицами цветущего города, и постоять на основании колонн Дворца хана Угэдэя, побывать в древнем монастыре Эрдэнэ-цзу, в общем, прикоснуться к вечности.

Город, восторженно описанный в трудах европейских путешественников, улетучился в степной дымке под натиском войн и походов, безжалостного времени и ветров, дующих со стороны горных хребтов. Остались только легенды. Теперь, по прошествии веков, это место на реке Орхон, где располагался город, также священно, как не найденная до сих пор таинственная могила самого потрясателя Вселенной.

Николай Алексеевич долго бродил по пустынным местам, может быть, выстраивая один из эпизодов своего романа, может быть, вдыхая степной воздух пропитанный древней историей. Я ему не мешал. Потом мы устроились на ночлег в холодной гостинице. А наутро, когда я просыпался, силясь вспомнить свой ночной сон, Николай Алексеевич уже вернулся с прогулки по окрестным сопкам.

Николай Алексеевич и сегодня не изменяет своему рабочему графику. Ранний подъем в 4 часа утра. Работа до 7-8 часов. И так на протяжении всех этих лет. Каждое утро Николай Алексеевич начинает с общения с природой. Сосны на даче напоминают ему его малую родину – небольшое селение на берегу могучей Лены. Село Тыайа расположено в одном из красивейших уголков Кобяйского улуса в среднем течении реки Лены.

«Как же широка и необъятна красавица Лена! Поглядишь в одну сторону, потом в другую и нипочем не различишь, где река кончается и где начинается небо. Словно поглощая все пространство, какое может охватить глаз, стекает Лена с южного неба и, проплыв по земле мимо Таас Тумуса, мимо Каменного мыса, вновь восходит вверх, сливаясь там с северным небом...

На том берегу лучи восходящего солнца позолотили вершины Янских гор. Но постепенно и само солнышко начинает выглядывать из-за гор. И вот оно уже высоко в небе. Горит все ярче, все больше набирает силу Солнце».

Так описывает Николай Алексеевич в повести «Таас Тумус» родные свои места. И я знаю, что он в самые важные моменты своего творчества и жизни обязательно едет в Тыайу или в родное село матери – Куокуй. Как это было, когда он начинал свой роман. Или, нынче, в год окончания романа и своего юбилея.

Николай Алексеевич, считает, что «процесс работы над большой темой должен быть непрерывным». Когда он работает, для него не существуют ни телевидения, ни разноликой прессы, ни суеты мирской. Все это отвлекает, уводит от главного. Погружение в тему означает проникновение через толщу времени в реалии описываемых событий, и все это требует от писателя огромного напряжения не только интеллектуальных, но и физических сил. «Я работаю каждый день, где бы ни находился. Постоянно со мной бумага и ручка. Это единственная возможность быть в теме. Второй раз обрести то рабочее состояние души, когда ты находишься в описываемом времени, почти невозможно», — говорит он.

В его словах о том, что он солдат великого императора, на самом деле, заключена аллегоричная формула работы писателя.

На мой вопрос о том, как он отдыхает, Николай Алексеевич, отвечает: «Читаю специальную литературу, то есть книги, статьи, в основном научные, исторические и философские исследования о том времени, об эпохе Чингисхана».

Но, конечно, его главная отрада – это охота, рыбалка. Он уточняет: «Не просто туристическая, а именно настоящая, с крупной добычей или уловом».

Что касается главных событий в его жизни, Николай Алексеевич, на первый взгляд, делает неожиданные повороты в своей судьбе. Так было и когда он заканчивал университет и принимал решение стать литератором, и когда он принялся за тему Чингисхана. Это всегда было неожиданно для окружающих. Но для него это были осознанные решения. В конце концов оказывалось, что он был готов к этому, может быть, всей своей предшествующей жизнью. Он считает, что выбор в далеком 1972 году был сделан правильный. Не политика, которую он сразу отверг, не наука – подумав, тоже отказался. И будто кто-то с небес его подтолкнул к письменному столу. Он уверен, не в обиду другим будет сказано, что «литература – единственный способ раскрыть индивидуум, личность». Эта деятельность для него «неограниченная во времени, вневременная, не имеет сроков, как в той же политике или в науке».

Занятие достойное, а был ли он сам достоин его? Как и все начинающие, он волновался и сомневался в себе. Но, как только он пообщался со своими будущими, уже маститыми коллегами, сомнений не осталось. Вот как он вспоминает о том времени: «Первый свой рассказ я принес Кюннюк Урастырову. Очень волновался. Но на удивление рассказ мой был принят. И тут же ко мне стали подходить все ведущие писатели того времени со словами одобрения. Я стал всеобщим любимчиком! Листаю сейчас эти свои первые рассказы – там ничего нет! Что они увидели, не понимаю. Да, они подхватили, поощрили удивительным образом и преподали мне великую школу. Сегодня я счастлив тем, что был учеником выдающихся людей того времени».

И братья Даниловы, и народные писатели, классики литературы, не ошиблись в своем выборе.

А как говорил Ворон в его «Балладе о Черном Вороне» «в этом мире все должно случиться вовремя. Никак не раньше и позже. Но как везде, нигде нет знаков начала и конца. Это надо чуять нутром».

Это и случилось с писателем Лугиновым и его романом «По велению Чингисхана».

Закончу же я небольшое повествование о нем словами русского писателя Анатолия Кима: «он берется за выбранную, избранную сердцем тему с основательностью серьезного сибиряка-якутянина и с крепкой хваткой борца – это так. И не изменит своей вере, светлой и человечной, замечательно наивной, сильной, столь необходимой ныне и, как говорится, присно. И в особенности ныне, когда над волнами человеческого бытия реют тучи небывалой тревоги».

Олег СИДОРОВ

Сентябрь 2008 г.

Олег СИДОРОВ

От Алексея Кулаковского до Николая Лугинова

Штрихи к истории якутской культуры

В этом году состоялись два писательских юбилея. И это не просто даты. А, на мой взгляд, два важных события в литературной и культурной жизни Якутии. Важных с точки зрения не столько определения «кому сколько лет исполнилось», а по значительности имен юбиляров в процессе осмысления места и роли литературы в общественной жизни, формирования культуры народа саха. Это – юбилеи народных писателей Якутии Василия Яковлева-Далана и Николая Лугинова. И в тезисах торжественных речей, поздравлениях очерчивалась линия, ведущая от Кулаковского к Далану, от Далана — к Лугинову. Если присовокупить то, что основой творчества каждого из них является народное творчество, и что творчество каждого связано тысячами нитей с эпосом олонхо, получается сфера, соединенная во времени и пространстве.

Приведу слова российского философа и социолога Игоря Яковенко. «Литературе, как зеркалу устойчивого цивилизационного сознания, а с другой стороны – как важнейшему механизму создания, трансформации и проявления нового цивилизационного качества принадлежит особое место. Специалисты отмечают литературоцентричность латиноамериканской цивилизации и это – атрибут цивилизационного пограничья. Здесь латиноамериканская цивилизация совпадает с цивилизацией российской». Проще говоря, литература – это ядро культуры. Эти слова с полным правом можно отнести и к нашей якутской действительности.

Все три якутских писателя, конечно же, совершенно разные по своему творческому почерку. Если их, каждого, рассмотреть в литературоведческих координатах, то они – да, совершенно разные. Но если немного абстрагироваться, то ясно проступает объединяющее их начало – идеи и замыслы, общественное звучание их творческого пути, влияние на общее развитие культуры и самосознание народа. Литература, по Белинскому «непременно должна быть выражением – символом внутренней жизни народа».

И вот попробуем поразмыслить на эту заданную тему. Алексей Елисеевич Кулаковский-Ексекюлях Елексей (1877 – 1926). Василий Семенович Яковлев-Далан (1928 – 1996). Николай Алексеевич Лугинов (род. в 1948).

Связь времен: начало ХХ века и наше время

Упоминая эти три имени рядом, рассматривая их как явления одного непрерывного процесса и влияние их творчества на культурное развитие народа, мне кажется, мы закономерно приходим к выводу о словоцентричности, а, значит, и литературоцентричности якутской культуры, о ее ренессансном развитии в ХХ веке, только что ушедшем в историю, но еще «свежем» в нашей памяти.

Эта ренессансное развитие якутской культуры прослеживается на протяжении всего ХХ века, с интервалами и паузами, со срывами и разрывами. Начало ХХ века – это возникновение литературы и профессионального искусства, периодики и книжного дела, развитие гуманитарных наук. Появились лучшие образцы во многих жанрах художественной литературы. И эти образцы стали не просто первыми произведениями, а именно приобрели статус классических. Алексей Кулаковский-Ексекюлях Елексей, Анемподист Софронов-Алампа, Николай Неустроев. Забегая вперед, заметим, что процесс, который происходил в начале века, продолжился с новой силой в конце века, в годы, которые называют «эпохой суверенитета».

Истинность, в смысле народность и самодостаточность в своих идеях и мировоззрении, и ренессансный характер якутской культуры символизирует творчество Алексея Елисеевича Кулаковского-Ексекюлях Елексея. Творчество Кулаковского – основа литературы и мировоззрения народа саха, определившая весь ХХ век: культивизация – развитие, дружба и содружество, сожизнь с народом русским. Это мнение давно и прочно утвердилось. А его фраза давно стала хрестоматийной: «Передаться Америке, Японии, Китаю? Нет, этот номер не пройдет. Те нас быстро задавят в борьбе за существование. Белоглазый, большеносый нучча, не говоря уже о даровании православной веры, гораздо ближе нам, милее и родственнее их... Единственным рациональным средством является наша культивизация и слияние с русскими...» («Письмо к якутской интеллигенции», 1912).

К началу XX века якутская элита накопила достаточный запас знаний для культурного прорыва. Это позволило в лучших произведениях именно художественной литературы философствовать об устройстве мира, о ценностях человеческой жизни. Следует отметить опережающую роль литературы в сравнении с процессами в других областях культуры. Философичность и космогоничность художественного творчества первых якутских писателей восходит к олонхо. Натурфилософское миропонимание было близко якутским писателям, овладевшим литературным творчеством. И их творчество по прошествии столетия продолжает оставаться актуальным и современным, оно направлено в будущее. Вот как об этом пишет секретарь правления Союза писателей России, доктор исторических наук В.Дементьев:

«Творчество Алексея Кулаковского целостно по своим нравственно-философским воззрениям, а современное сознание, часто противоречивое и разорванное, ищет такой единой основы, платформы для выражения своих взглядов, ищет гармонии. Поэтика якутского автора, как, впрочем, и творчество его соратников и продолжателей – Анемподиста Софронова, Николая Неустроева, Платона Ойунского и других, – вовсе не архаична и не консервативна, а наоборот – открыта и, может быть, не исчерпана еще до конца, скрывает в себе яркую национальную форму и самобытное содержание».

В конце XIX и начале XX веков огромное влияние на формирование образованных людей Якутии, готовых взять на себя роль локомотива развития, оказала русская культура в лице таких ее представителей, как В.Г.Короленко, В.Л. Серошевский, Э.К. Пекарский, а также исследователей — участников научных экспедиций, начиная с первой и второй Камчатских экспедиции — И.Г.Гмелина, Г.Ф.Миллера Я.И.Линденау и заканчивая Сибиряковской экспедицией. Свою роль сыграли знаменитые книги: Отто Бетлингка «О языке якутов», Вацлава Серошевского «Якуты» и «Словарь якутского языка» Эдуарда Пекарского.

Еще в 1901 году в среде якутской интеллигенции обсуждался вопрос об открытии газеты, «печатного органа», как указывал литератор, журналист и общественный деятель Василий Васильевич Никифоров-Кюлюмнюр в своей записке Э.К.Пекарскому, автору-составителю «Якутского словаря». Появившиеся позже первые газеты и журналы (1907 – 1914 гг.) создали новую читательскую среду, профессионализировали писательский труд. Появилась возможность для дискуссий, обсуждений и на страницах изданий, и на заседаниях различных клубов и кружков общественно значимых идей и опубликованных материалов.

Этому прорыву также способствовали революционные события 1905 года. Как писал тот же Василий Никифоров-Кюлюмнюр «инертная масса, казавшаяся не в состоянии поднять даже «лежачей коровы», вдруг зашевелилась, задвигалась, заговорила таким языком, какого никто никогда от нее не ожидал» (статья «Почему и как написана пьеса «Манчаары»?).

Удивительно, но история якутской литературы и культуры начиналась со Льва Толстого, Гоголя, продолжалась Максимом Горьким. Так, в 1907 – 1914 годах в якутских газетах и журналах появились переводы «Власти тьмы» и «Женитьбы». Это был процесс созидательной переработки заимствованного и он оказался необычайно плодотворным в смысле культурного обогащения. Эти же переводы и пьеса «Манчаары», написанная В.Никифоровым-Кюлюмнюром, поставленные на сцене якутского клуба, стали началом якутской профессиональной драматургии и театра. К слову сказать, этот же процесс мы видим и в русской культуре, когда, начиная с XV века Российская Империя стала сильной и независимой страной со своеобразной идеологией. Россия никогда не испытывала тревоги, что в результате межкультурных контактов окажется в положении духовного или политического закабаления. Эта сильная сторона русской культуры оказалась как раз кстати для якутской культуры, жадно нуждавшейся в новых идеях, искавшей свою идентичность и пути выживания. Образно говоря, обогащенная татаро-монгольской и европейской культурами русская культура не просто пришла, а вернулась и обогатила культуру народа саха – северного тюркско-монгольского народа.

Так творчески были восприняты якутским обществом, якутской культурой гуманистические традиции русской культуры. И в пьесе «Манчаары» Кюлюмнюра мы видим именно эту традицию русской литературы.

Переписка с Л.Н. Толстым якутского врача П.Н. Сокольникова или же дружба между А.А. Семеновым и М. Горьким, установившиеся связи с деятелями сибирского областничества – это были не просто детали частной жизни, это был барометр атмосферы, сложившейся в Якутске, в которой и рождалась якутская культура ХХ века. Увлечение идеями Владимира Соловьева мы видим в работе «Письмо якутской интеллигенции» Кулаковского. Якутская культура становилась полноправным участником общероссийских тенденций в культуре и общественной жизни.

В передовице «О значении печатного слова» к первому номеру газеты «Якутские вопросы» (1916) Василий Васильевич Никифоров-Кюлюмнюр так выразил задачи, стоящие перед якутской интеллигенцией начала ХХ века: «Между тем жизнь не ждет, она предъявляет власти свои права и выдвигает все новые и новые запросы, требующие неотложного разрешения. Отдельные племена, как и целые народы, не могут оставаться без движения и, если они не развиваются, неизбежно должны вымирать. При таких условиях создание печатного органа, который мог бы служить культурному развитию края, выяснять и знакомить с действительными местными нуждами и задачами, объединять и сплачивать интеллигентные силы и, знакомя с жизнью и культурою других стран и народов, служить средством тесного общения широких кругов населения, представляется неотложною необходимостью момента. Исходя из этих соображений, мы приступаем к настоящему изданию». Чем не манифест или программа действий для якутской интеллигенции?!

И именно в годы, предшествовавшие приходу к власти большевиков, были заложены основы развития науки в республике. Гуманитарные науки – основа развития любого общества и изучения края. Так, труды Семена Новгородова, Прокопия Сокольникова, Константина Леонтьева, Василия Никифорова-Кюлюмнюра, Гавриила Ксенофонтова подготовили приход в науку целой плеяды блестящих академических ученых, это поколение Георгия Башарина, Авксентия Мординова, Сэhэн Боло, Георгия Эргиса, Евдокии Коркиной и многих других.

Культура единства и многообразия

Многим знакома панорама музея-заповедника «Дружбы» в Соттинцах. На зелени якутского лета стоят якутская юрта и ураса, словно светящиеся на солнце, бревенчатый крепенький купеческий дом, церковь, мельница – на первый взгляд, смешение стилей и эпох. Но эти строения весьма точно выражают суть якутской культуры. Здесь собрана архитектура, возникшая еще до прихода казаков, сложившаяся в течение XVII и всех последующих веков, словом, здесь встретились разные века якутской истории.

Культура не разъединяет, культура, обозначая особенности каждой нации, проявляя географические, исторические и этнографические особенности, объединяет. Как случилось в музее близ Суотту.

Лето 2008-го года. Открытие первого в истории ЮНЕСКО фестиваля Шедевров ЮНЕСКО, ставшего реальной иллюстрацией к девизу этой авторитетной международной организации: «Единство – в многообразии». На сцене Сахатеатра сменяют друг друга художественные шедевры разных культур: Армении, Азербайджана, Кыргызстана, Монголии, Турции… В каждом из них ощутимо присутствовал дух не только этой страны, но и картина мира, отражающая религиозное восприятие окружающего мира, космоса. Мир востока таинственен и мифологизирован, его культура – мировоззренческая, не развлекательная. Она оставляет ощущение глубины и бесконечности.

Мир изначально так устроен, что связь времен никогда не прерывается. Ни тоталитаризм эпохи сталинизма, ни лишения, обрушившиеся на нашу страну и нашу республику годами войн и голода, разрухи и депрессии, не смогли разрубить ту невидимую нить, связующую мысли и чувства, людей начала ХХ века и нашего времени. Картина мира, конечно же, могла быть другой. При другом развитии страны, при другом стечении обстоятельств. Но она такая, какая сложилась и складывается сегодня. И в этой картине мира основу создает именно культура.

Так уж сложилось, что якутская культура, народ саха будут благодарны и миссионерам, царским чиновникам, народовольцам, полякам, большевикам. Людям разных убеждений, подчас противостоявшим друг другу в непримиримой политической борьбе. Каждый из них оставил память о себе в наших сердцах.

В прошлом году и в республике, и в обеих столицах страны – Москве и Санкт-Петербурге отметили дату вхождения Якутии в состав Российского государства. 375 лет. XVII – XVIII века, как время проникновения, утверждения на Якутской землице русской культуры, с другой стороны – постижения русской европеизированной культуры, были благоприятными для народов Якутии и Сибири, потому что этот процесс совпал с эпохой начала расцвета русской цивилизации, русского просвещения. По Дмитрию Сергеевичу Лихачеву, в русской истории XVIII век – это «предвозрождение». Расширение на восток Российского государства – это, по Николаю Лугинову, возвращение своих земель потомками Монгольской империи. Он считает, думаю, резонно, что понятие в якутском словаре «Юрюнг Ыраахтаагы» (Белый Царь) – это воспоминания о Белой Орде. Поэтому якуты восприняли приход русских как данность, как возвращение Белого Царя. Распространение в Якутии русской письменности, газет и журналов, книг, религиозное просветительство – во времена эпоха Петра Великого и екатерининского правления – знаковое время. Время, определившее на века вперед развитие не только Якутского края, но и народа саха и малочисленных народов Севера. Деятельность депутата екатерининской Комиссии по Новому уложению Софрона Сыранова, появление в это время «Плана о якутах» Сэсэнэ Аржакова, Якутская Степная Дума Ивана Мигалкина – это важные вехи эпохи просвещения Якутии и самосознания народа саха.

А теперь о роли писателя, литературы, Слова

Писатели, как люди, профессионально занимающиеся художественным словотворчеством, появившись в начале ХХ века, заняли центральное место в духовной, культурной жизни Якутской области. Придание статуса автономной республики, потом уже в наше время — расширение прав республики, только в который раз подтвердили главенствующую роль писателя.

Потому что якутская культура с ее поклонением олонхосутам и тойуксутам всегда была слово(лого)центричной культурой. Слово – вот главное. И это ее свойство стало одним из самых скрепляющих моментов во взаимодействии с пришлой культурой – русской, которая не стала сразу доминирующей, а стало соразговаривающей, сосуществующей культурой. Якутский язык в XVII – XIX веках был языком межнационального общения на огромной территории Восточной Сибири и Дальнего Востока.

Писатели всегда занимают свое особое место. Летописец эпохи – это о них. Писатель, как никто другой, способен глубоко раскрыть суть происходящего в мире. В этом его отличие и ответственность.

У каждого писателя свой мир. И каждый пытается реализовать свое видение в творчестве. Но каждый из них вышел за пределы литературы, как «чистого искусства». Без них нет не только культурной, литературной жизни, но и общественно-политической. Конечно же, в первую очередь они оказали огромное воздействие на общее культурное развитие родного народа саха. Но они повлияли и на развитие культур других народов Якутии.

Писатель становился выразителем эпохи.

Эпоху 90-х – годы подъема, принятия Декларации о государственном суверенитете выразил Далан. В словах писателя Семена Тумата: «Мы люди эпохи Далана», есть свой резон. В тематике, в выборе главного героя романа «Тыгын Дархан» отразились поиски своей идентичности, национальной идеи, процесс возрождения национальной культуры. В статье Василия Костырко, озаглавленной «Тыгын Дархан: идеологические процессы в современной Якутии и история» (журнал «Неприкосновенный запас», № 2, 2002 г.) автор рассматривает роман Далана «Тыгын Дархан» как часть «воплощения якутской национальной идеи» и «одного из важнейших символов якутской государственности», выраженном в героизации имени Тыгына.

«Романы «Глухой Вилюй» и «Тыгын Дархан» положили начало произведениям исторического жанра, обращенным в далекое прошлое народа саха. Таким образом, Далан – основоположник исторического романа в якутской литературе», — такую оценку дает вкладу Далана в литературу доктор филологических наук Дора Васильева.

Кулаковский, Ойунский, Семен и Софрон Даниловы, Далан. И в этом ряду сегодня Андрей Борисов и Николай Лугинов. Режиссер, изменивший культурное поле Якутии и писатель, который, по образному своему выражению «отдавший душу и часть жизни» великому монголу – Чингисхану и поставивший в своем романе глобальные и глубинные вопросы мирового обустройства.

Знаменитый спектакль и 25 лет якутской культуры

Творчество двух крупнейших фигур современной якутской культуры и общественной жизни – Андрей Борисов и Николай Лугинов неразделимы. Их творческие судьбы так тесно переплетены, что здесь нельзя не упомянуть событие, прошедшее в прошлом году – 25-летие спектакля «Желанный голубой берег мой...» (Хаарыан хампа кюех кытылым). Андрей Саввич — тот режиссер, который создал свой театр, свой мир в содружестве с высокой литературой. С выходом на сцену театра спектакля «Желанный голубой берег мой...» наступает эпоха, которую я называю «25 магических лет якутской культуры, культуры народа саха». Неспроста его творчество началось с имен Чингиза Айтматова и Владимира Санги. Потом продолжилось с именем Николая Лугинова – одного из самых сильнейших прозаиков конца ХХ и начала нынешнего века в якутской литературе.

Год появления спектакля — 1982-й – это и есть та «точка поворота», по Юрию Лотману, в истории культуры (здесь, якутской). А через каких-то 7 лет придет время национального возрождения, пробуждения самосознания народа. Политическая составляющая и общественное звучание этого времени реформ в Якутии связаны с именем первого Президента Республики Саха (Якутия) Михаила Николаева.

В годы подъема, пробуждения национального самосознания Николай Лугинов своими спектаклями на сцене Саха театра свяжет имена Алампа и Платона Ойунского с Андреем Борисовым и, наоборот, Андрей Борисов свяжет их — писателей начала и конца ХХ века. Это было очень символично в целом для якутской культуры.

Потом Ойунский станет тем первым мостом, связавшим якутскую культуру с миром. Столетие Платона Ойунского в штаб-квартире ЮНЕСКО в Париже – это и впрямь был неожиданный прорыв и толчок к новому витку развития культуры.

Саха театр – злободневность, гражданственность, театр страстей. Это трибуна, вечный театр, созвучный современному дню. Он занимает особое место, как зеркало общества. Вечность и злободневность объединены. Как у Томаса Манна: «Театр – это место, где толпа превращается в народ». Потому так популярны среди народа спектакли, повествующие о трагических судьбах якутской интеллигенции и купечества в начале ХХ века, столкнувшихся с катаклизмами эпохи.

А в литературной жизни, место, опустевшее после ухода из жизни Далана, занял Николай Лугинов, выпустивший в 1997 году первую книгу романа «По велению Чингисхана» на якутском языке и взявшийся за глобальную тему. Его «Чингисхан» — это не просто литературное прочтение жизни монгольского хана, величайшей личности, а философский трактат. Личность и история. Судьба империй. Судьба человечества. Взаимосвязанность. Неслучайно и появление проекта кинофильма по роману Лугинова. Роман подтолкнул к идее создания кинофильма. Это новое качество якутской культуры.

Заслуга романиста еще и в том, что Николай Лугинов с новой художественной силой возвращает забытые и полузабытые термины и понятия. Кстати, на одном из обсуждений в Москве отмечали и это обстоятельство, что именно роман «По велению Чингисхана» смог разбудить и вернуть современному якутскому языку военную, государственную, политическую лексику, почти забытую, утерянную, но, как оказалось, дремавшую в глубинах языка, в подсознании ее носителей. Это еще раз доказывает силу писательского слова, его творчества, влияющего на процессы, происходящие в языковой среде. Это — один из главных подвигов писателя Лугинова. Сам он называет эти слова и понятия – «уснувшими в недрах истории. Но они – живые».

Недавно ушедший из жизни Александр Солженицын посвятил свою жизнь написанию великой и трагической русской истории. Николай Лугинов выбрал другую великую и трагическую эпоху – время Чингисхана. На весах времени – судьбы России и всех народов, которых навечно связала история – единая для всех.

Особенности и высоты ХХ века

В ХХ веке особое место в истории культуры и литературы принадлежит братьям Даниловым – нашим Твардовскому и Расулу Гамзатову. В середине века и вплоть до 90-х годов они несли знамя якутской культуры и передали в руки новому поколению. Благодаря этим двум титанам наш народ вновь обрел репрессированное наследие классиков. Именно они вывели олонхо в большой мир, организовав перевод на русский язык «Нюргуна Боотура Стремительного» Платона Ойунского. Это они защитили выдающихся писателей, воспитали достойную смену. История культуры и литературы Якутии ХХ века содержит и трагические страницы. Искалеченные судьбы поэтов Арбиты и Дмитрия Дыдаева, сложные судьбы Варвары Потаповой и художника Валериана Васильева, самодеятельного композитора Валерия Ноева… Для творческих людей век был жестокий и сложный.

Благодаря стихам Семена Данилова всесоюзный и зарубежный читатель познакомился с якутской литературой. Вышедший в 1962 году роман Софрона Петровича «Бьется сердце» по оценке литературоведов «стал этапным произведением» якутской литературы.

И свое особое место занимает Дмитрий Кононович Сивцев-Суорун Омоллоон. Похороны в 2006 году свидетеля эпохи, 99-летнего Суоруна Омоллоона были всенародными. Как и проводы Софрона Данилова, Далана… Андрей Борисов сказал: «Ушла эпоха…». Казалось, с ним уходило время титанов, народных писателей, столпов культуры, в свое время символически написанных Афанасием Осиповым под могучим деревом – Деревом Аал-Луук мас: Эллэй, Кюннюк Урастыров, Амма Аччыгыйа, Суорун Омоллоон. Они объединяли две эпохи в культуре Якутии: начало ХХ века – бурного развития и конец ХХ века – время перемен.

Каким был ХХ-й век? Ренессанс начала века сменился советской эпохой с бурным началом 20-30-х годов и монументализмом социалистического реализма. Советская эпоха причудливым образом совмещала, казалось, невозможное: жесткое ограничение и развитие всех видов искусств, давших высокие образцы творчества и возможность сосуществования основанной на фольклорных традициях литературы и жанров эпохи. Так романы Амма Аччыгыйа и Софрона Данилова, поэзия Семена Данилова соседствовали с фольклорной поэзией Кюннюк Урастырова, олонхо Сергея Васильева, творчеством Ивана Гоголева-Кындыла.

В живописи были достигнуты вершины этого искусства. Прежде всего, это творчество отметившего в этом году свое 80-летие Афанасия Осипова, живописца, талант которого соединил в себе школу русской классической живописи, грани творчества Николая Рериха и американского живописца Рокуэлла Кента.

В послевоенные годы большое влияние на развитие общества оказал труд историка, профессора Г.П.Башарина «Три якутских реалиста-просветителя» (1944). Это был уже другой, более высокий уровень якутского литературоведения. Каждое новое десятилетие добавляло новые штрихи к общей картине якутской культуры. Развитие классического искусства – оперы и балета, симфонической музыки связано с интернациональными именами Гранта Григоряна, Марка Жиркова, Галины Кривошапко, Февронии Баишевой. Имена великих певиц – «саха куерэгэйэ» Екатерины Захаровой и Анастасии Лыткиной стали легендарными. Сегодня Анегина Ильина, Иван Степанов, Нина Чигирева, Альбина Борисова, Айталина Адамова достигли самых высоких вершин оперного искусства.

Своеобразное песенное творчество мелодистов, цирковое искусство, эстрада, якутская рок-музыка в лучших своих образцах (группы «Чолбон», «Ай-Тал») и кино Алексея Романова – все это тоже ХХ век.

ХХ век – это время и пассионарных личностей. Это философ Авксентий Мординов, физик-механик Владимир Ларионов, физик-ядерщик Леонид Киренский, коллекционер и меценат Михаил Габышев, фольклорист Иннокентий Пухов, поистине культурный герой, народный писатель Суорун Омоллоон, топонимист Багдарыын Сюльбэ и многие другие. В 2007 году всех поразила богатством, разнообразием, широтой собранного материала вышедшая в свет книга «Узоры и орнаменты саха» исследователя, народного мастера, кузнеца Бориса Неустроева-Мандара Уус. Более 30 лет он собирал уникальную коллекцию эскизов и образцов узоров народных мастеров, безымянных, но оставивших свой след в культуре и фольклоре народа саха.

К итогам ХХ века можно бесспорно отнести то, что идеи и идеалы — составляющие основы культуры народа саха, и нити, образующие живую ткань культуры, были, несмотря на все передряги ХХ века, сохранены и развиты, расширены.

И появление в конце века романа «По велению Чингисхана» Николая Лугинова было закономерным и ожидаемым явлением. На якутском языке должны была заговорить тема, охватывающая историю человечества, историю великого государства Российского, истоки его могущества. Это – отражение уровня развития не только якутской литературы, но и в целом культуры народа саха, состояния общественного развития республики. Роман открыл новые горизонты для творческого роста якутской культуры.

Вот как оценивает творчество своего коллеги русский писатель Анатолий Ким: «В Тибетском мире по особым приметам находят мальчика, призванного стать Далай-Ламой. Лев Толстой в свое время тоже был призван на то великое, что совершил. Николай же (Н. Лугинов – О.С.), призванный поведать миру о живом прошлом громадного азиатского народа, через художественное слово дал нам возможность ощутить истинную жизнь подлинной Азии. Азиатская жизнь недоступна поверхностному анализу и синтезу. Ее возможно понять лишь через вдохновенное слово избранного».

Николай Лугинов относится к своему творчеству как к величайшей обязанности. Для него его жизнь и дело – это Служение. И литературный его труд, как часть этого Служения времени, народу, а не служение ради писательства. Служение тому, что, как определил Лев Толстой, 180-летний юбилей которого отмечает в этом году весь мир: «Время проходит, но сказанное слово остается».

Сентябрь 2008 г.